Колишній заступник голови верховної Ради України Віктор Мусіяка розповів про те, що відбувається з Конституційним судом України

Виталий Портников: Гость нашей сегодняшней программы — профессор, бывший заместитель председателя Верховной Рады Украины Виктор Мусияка.

Мало кто знает, что Украина — это страна с фактически не работающим уже больше года Конституционным судом.

Виктор Мусияка: Если вы помните, с его деятельностью были тесно связаны события 2010 года: приняли решение о неконституционности закона, которым были внесены изменения в Конституцию. По существу, он признал неконституционной Конституцию в той редакции, которая существовала уже пять лет. Это дало повод Януковичу, по существу, узурпировать власть.

Когда в 2014 году произошли известные события, Верховная Рада приняла решение: отозвать четырех судей Конституционного суда в связи с нарушениями ими присяги, и их отозвали. Остальные, которые принимали это решение в 2010 году, сидели и ждали, боялись, что начнутся процессы. Было возбуждено уголовное дело. В связи с этими событиями даже бывшего министра юстиции Лавриновича начали привлекать к ответственности за то, что он опубликовал текст Конституции 1996 года, то есть первозданный ее текст. После этого Конституционный суд стал очень покладистым. Во-первых, он вынес одно решение, связанное с внесением изменений в Конституцию по поводу децентрализации, хотя там целый ряд положений - неконституционные.

31 августа была стрельба, взрывали гранаты, четыре человека погибли под Верховной Радой. Потом был закон о внесении изменений относительно правосудия, и он тоже дал позитивный ответ. Но он еще принял очень резонансное решение о том, как считать следующую очередную сессию. Как правило, всегда исходили из того, что это - следующая за той, на которой было принято решение одобрить изменения в Конституцию, а на следующей надо принимать окончательно. Они сказали: следующая очередная — это любая очередная сессия в любой момент - через год или два.

Почему это было сделано? Потому что известные минские договоренности предусматривают некоторые политические обязательства со стороны Украины: децентрализация, внесение изменений в Конституцию. Поскольку этого не произошло на очередной следующей сессии (это даже не выносили на голосование), они взяли и приняли такое решение, что в любой момент, когда сложится политическая либо иная ситуация, позволяющая принять окончательное решение, тогда можно голосовать.

Поэтому, когда были внесены изменения в Конституцию по поводу правосудия, Конституционный суд был выведен из системы правосудия, то есть он стал особым, отдельным судом, у которого есть свои полномочия, и в прошлом году (еще не было нового закона о Конституционном суде) оказалось, что он не в состоянии работать, хотя 13 судей до сегодняшнего дня есть, а суд является уполномоченным, когда принимают участие 12 судей. Потом еще судьи тоже получили карт-бланш после изменения Конституции (те, которые принимали решение в 2010 году: они избираются на 9 лет).

Они чувствуют, что могут удовлетворять какие-то свои амбиции. Вот они дважды пытались избрать председателя суда. Не получилось. Уже вошел в действие закон о Конституционном суде, а они не могут начать работу, потому что там, по существу, вопреки Конституции предусмотрено, что Конституционный суд работает в соответствии с Конституцией и регламентом, который он сам принимает. Они не могут утвердить регламент, по которым создаются сенаты, части Конституционного суда, которые должны рассматривать те же вопросы, связанные с конституционными жалобами.

Это у нас появился новый институт: гражданин может подавать жалобу в Конституционный суд на решение суда, когда он считает, что закон, который был применен при этом, является неконституционным. Они абсолютно застряли и вот теперь ждут момента, когда президент назначит еще двух судей, и двух должна назначить Верховная Рада (одного уже назначили). Должны назначить в начале декабря: там есть определенные сроки проведения конкурса.

Между нами говоря, там такой бардак в организации этого конкурса… Вообще-то никакого конкурса нет, потому что президент, по существу, один создал конкурсную комиссию, а Верховная Рада — это комитет по правовой политике конкурсной комиссии.

В законе записана интересная вещь: на две должности судей должно быть не менее шести претендентов. Какой же это конкурс? Это сделано для того, чтобы президент мог выбрать двух наиболее подходящих, лояльных.

Виталий Портников: А почему вы удивляетесь тому, что президент по своей квоте собирается избирать судей, с которыми он готов сотрудничать? В этом есть логика.

Виктор Мусияка: Тогда не надо изображать конкурс. Конкурс фактически осуществляет президент. Там есть очень интересные данные, которые должны учитываться: кандидат на должность судьи Конституционного суда должен быть человеком с высокими моральными качествами, он должен иметь высокий уровень профессионального доверия, признания. Кто это определяет? Хорошо, к человеку нет претензий, его более-менее знают в правовой и политической среде. А профессиональный уровень? Тут, наверное, должны быть какие-то критерии. Ничего этого нет ни в той части в Конституции, которая касается организации деятельности Конституционного суда, ни в законе.

На этом фоне, я думаю, до середины декабря будет осуществлено окончательное комплектование Конституционного суда. Там будет 18 судей, и, я думаю, тогда они изберут председателя и заместителя. Скорее всего, утвердят регламент. У них лежат десятки конституционных жалоб. Конституция ведь говорит: нормы Конституции имеют прямое действие. Введите норму Конституции и прямо ее применяйте, если у вас в самом законе нет механизма, как это делать.

Виталий Портников: Как вообще получилось, что Конституционный суд, который принял заведомо антиконституционное решение по восстановлению Конституции 2010 года, смог полностью сохраниться во время событий 2014-го?

Виктор Мусияка: Вроде бы у нас все началось так: Верховная Рада принимает законы, вносит туда революционный пакет реформ. Их качество никто не проверяет, потому что это акт гражданского общества, он идет от представителей, они все голосуют. А потом все встало на свои места. Вначале был какой-то страх, опасения, потому что неизвестно, какие могут быть реакции гражданского общества. А потом оказывается, что у гражданского общества нет никаких инструментов воздействия на власть, кроме выборов - ожидать следующих или устраивать Майдан.

Виталий Портников: Выборы - хороший инструмент воздействия, люди в парламенте должны бояться выборов.

Виктор Мусияка: До сегодняшнего дня работает Центральная избирательная комиссия, которая организовывает эти выборы, и там примерно у 13 из 15 человек уже пять лет, как кончились полномочия. Вместо того, чтобы заменить их, у нас до сих пор идет торговля, кого туда назначить. Может наступить момент, когда все будет поставлено под сомнение - скажем, выборы любого органа. Если орган, который организует выборы, фактически нелегитимный, в данном случае есть легитимные лица? До сих пор происходят эти вещи, потому что нет ответственности, они делают, что хотят, и знают, что за это ничего не будет. Приняли последний закон, которым разрешили президенту назначать глав районных администраций без конкурса.

Виталий Портников: Это то, чего вы хотели. Больше не надо изображать конкурс, там такой же конкурс, как и в Конституционный суд.

Виктор Мусияка: Законом установлено, что конкурс проводит специальная комиссия, которая создается Кабинетом министров. Это все государственная исполнительная власть. Она подбирает эти кадры, Конституцией установлено в отношении тех же глав районных и областных администраций, что представление президенту на назначение дает Кабинет министров. А тут вообще ничего не надо, никаких отборов, никаких представлений Кабмина, президент просто может назначать. Это тоже ведь все в совершенно неконституционном контексте. И это опять может привести к непредсказуемым последствиям.

Виталий Портников: Давайте вернемся к Конституционному суду. Все же, когда завершится весь этот процесс, как вы считаете, этот суд будет независимым, или, если зависимым, то насколько?

Виктор Мусияка: У меня есть большая тревога по поводу возможности использования Конституционного суда в будущих политических процессах. Потому что все это так - идеи, и закон о Конституционном суде какой: прежде всего, изменения в Конституцию. После 2010 года, когда они себе такое позволили, я на заседании Конституционной комиссии, когда рассматривались эти изменения в Конституцию, спрашивал коллег, которые там сидели: должны же мы предусмотреть какой-то механизм реакции на подобные вещи? Ведь мы, как выясняется, не застрахованы от подобных антиконституционных действий Конституционного суда, мы должны иметь какой-то инструмент. Но нет, ничего.

Более того, закапсулировали Конституционный суд. В Конституции предусмотрели, что теперь привлечение к ответственности судей Конституционного суда происходит только с согласия самого суда. Для освобождения от должности судьи нужно две трети голосов. И, когда прошел девятилетний срок и завершились полномочия Председателя Конституционного суда Баулина, формально надо было принять решение, подает он в отставку или уходит по собственному желанию. А судьи не могли набрать две трети голосов для принятия этого решения. Даже придумали механизм, который может привести к тому, что когда есть все основания дать согласие для привлечения судьи к ответственности, они не наберут две трети. Получается, что Конституционный суд защищен еще больше.

Там предусмотрена еще одна интересная вещь: судьи не несут ответственность за принятые ими решения и выводы, если только при этом не совершили преступление. А попробуйте доказать, что это преступление!

Виталий Портников: Коррупционные действия - дали взятку за решение.

Виктор Мусияка: Две трети не будут голосовать и не дадут привлечь к ответственности. Это нормально? Я это все воспринимаю как попытку оградить КС от любых политических влияний. Вы знаете, что Верховная Рада фактически не имеет никакого отношения к судебной власти. Наверное, предстоят большие дела. Ведь КС придется высказаться об изменениях в Конституции - и во власти могут думать, что для этого там есть две трети голосов. Но я не уверен в этом. Там точно есть четыре судьи, которым я верю, как себе.

Виталий Портников: О каких конкретно изменениях в Конституцию вы говорите?

Виктор Мусияка: Это изменения, касающиеся децентрализации.

Виталий Портников: Вы имеете в виду отдельные районы Донецкой и Луганской областей?

Виктор Мусияка: Да. Ведь в случае чего, если нас заставят выполнять политическую часть Минских соглашений, то надо внести изменения в Конституцию.

Виталий Портников: Конечно, ведь ничего подобного в Конституции нет. Это самая важная тема - как раз то, что касается реальных функций Конституционного суда в будущем.

Виктор Мусияка: Самое главное: я не уверен в том, что они будут стоять на позициях защиты конституционного строя, защиты интересов государства, общества.

Виталий Портников: Вы сказали, что верите четырем судьям. Может быть, там есть кто-то, кого вы не знаете или кто там еще будет.

Виктор Мусияка: Мне несколько раз предлагали баллотироваться в судьи Конституционного суда, и я отказался: что, я там буду писать особое мнение? Зачем мне там сидеть? Влиять на процессы я не могу, а судья, если его мнение расходится с общим, может только написать особое мнение. Единственное, что я могу увидеть, - что это порядочные люди, люди чести.

Виталий Портников: Конституционный суд может принять такого рода решение, только если перед этим его примет само государство, одобрит президент, проголосует парламент.

Виктор Мусияка: А что такое государство?

Виталий Портников: Прежде всего, законодательная власть.

Виктор Мусияка: Но ведь она может принять эти вещи, о которых мы говорим, без решения Конституционного суда. Значит, прежде нужно решение, и они подготовят проект.

Виталий Портников: Закон должен быть на рассмотрении Конституционного суда, и только после этого может пройти голосование в парламенте. То есть все зависит от Конституционного суда.

Виктор Мусияка: Без него ничего не будет. Поэтому у меня это вызывает тревогу: наверное, эти люди готовятся к большим делам.

Виталий Портников: Если бы я был западным посредником на переговорах, я бы спросил у вас: а как иначе урегулировать конфликт на Донбассе, если не вносить изменения в Конституцию, не выполнять минские соглашения? Это решение должен принять Конституционный суд. Мало кто знает, что на самом деле это будет зависеть от голосования в Конституционном суде Украины, и без этого голосования ничего не произойдет не только в парламенте, но и там.

Виктор Мусияка: Некоторые пункты минских договоренностей предусматривают, что мы должны будем внести изменения в законодательство. Более того, там сказано, что мы должны принять новую Конституцию. По срокам все давно ушло. Но надо выполнять то, о чем договаривались. Это не международный договор, который ратифицирован. Президент как глава государства сделал все, как это должно быть, подписал. Но с кем?

Виталий Портников: Хороший вопрос — с кем? — если тот, с кем он хотел подписывать, — Путин, не хотел ничего подписывать, а те, с кем можно было договариваться, — никто.

Виктор Мусияка: Писать, что Украина обязуется принять Конституцию… Подождите, а что, президент принимает Конституцию? Надо было согласовать это с Верховной Радой: а вы согласны принимать Конституцию с такими положениями, где обязательно особый статус, и прилагается буквально перечень, восемь пунктов, которые вообще неприемлемы, антиконституционны. Восстановление контроля над границей только после проведения выборов!

А сейчас вы же знаете, какая ситуация, Волкер от Соединенных Штатов ездит, встречается и с представителем Путина. О чем они договариваются, я могу себе представить по некоторым его комментариям: «мы договариваемся о том, чтобы ввести миротворческую миссию». Но там ведь есть четыре условия для введения миссии, и среди них одно очень важное — определить стороны, и стороны должны дать согласие.

Виталий Портников: Россия хочет, чтобы одной из стороны были так называемые республики.

Виктор Мусияка: Вчера я слышал, что они уже не просто говорят «отдельные районы», а: «ДНР», «ЛНР». Они уже субъективировали их, уже называют республиками. Скорее всего, с помощью американцев будут предлагать — вот сторона, заключайте с ними. Вы извините, тогда Россию нужно поблагодарить за то, что она свела нас с «ДНР» и «ЛНР». Но ведь в минских договоренностях упоминаются «отдельные районы».

Виталий Портников: Вы сами говорите, что эти «отдельные районы» должны быть прописаны в Конституции решением Конституционного суда, но этого тоже нет.

Виктор Мусияка: Я боюсь, что мы дошли до того состояния… Все время соглашались, а теперь согласились без нашего участия, какие-то переговоры ведут Сурков с Волкером, и они предложат нам вариант договоренности. Скорее всего, будут ставить нас перед фактом: надо выполнять политическую составляющую этого варианта. Но мне абсолютно понятно, что нормальный вариант, если вы уже пошли на это, - это миротворческая миссия, и она должна войти на всю территорию, до самой границы Украины с Россией, и поддерживать там порядок. Вы же знаете, в ООН было оглашено, что как минимум десять лет…

Виталий Портников: То есть вы говорите о переходном периоде.

Виктор Мусияка: Прежде, чем говорить о каких-то выборах, надо сделать это пространство безопасным, вернуть людей (только здесь, в Украине, полтора миллиона перемещенных лиц), помочь им восстановить жилье и нормальные условия, чтобы они могли получать коммунальные услуги. Я уже не говорю про другую составляющую — разоружение, вывод войск.

Виталий Портников: Вы говорите о вариантах, которые точно не требуют решения Конституционного суда.

Виктор Мусияка: Такой вариант я бы допустил и сказал: давайте действовать так, если это возможно, договорятся. А после всего этого можно делать выборы.

Виталий Портников: Мы пришли к такой дилемме: либо это такие решения в правовой ткани Украины с неизвестными последствиями, либо переходный период с известными последствиями.