Ставлення до Путіна на Заході останнім часом істотно змінилося, і не в кращий бік — тепер він переважно розглядається як певний патологічний випадок. Але чи дійсно стиль його правління і дій істотно вирізняється на тлі російської політичної традиції? Звернемося до одного з авторитетів у дослідженні морального обличчя російської влади — графа Льва Толстого:
«Иоанн Грозный топит, жжет, казнит как зверь… С Петра I начинаются особенно поразительные и особенно близкие и понятные нам ужасы русской истории. Беснующийся, пьяный, сгнивший от сифилиса зверь 1/4 столетия губит людей, казнит, жжет, закапывает живых в землю, заточает жену, распутничает, мужеложствует, пьянствует, сам забавляясь рубит головы, кощунствует, ездит с подобием креста из чубуков в виде детородных членов и подобиями Евангелий-ящиком с водкой славить Христа, т. е. ругаться над верою, коронует блядь свою и своего любовника, разоряет Россию и казнит сына и умирает от сифилиса, и не только не поминают его злодейств, но до сих пор не перестают восхваления доблестей этого чудовища, и нет конца всякого рода памятников ему.
После него продолжается то же убивание живых людей живыми людьми христианами, обманутыми своими вожаками. Один за другим без всяких прав и даже оправдания схватывает власть то Екатерина, то Лизавета, то Анна. Жестокости, которые заставляют людей делать над другими, ужасны. И опять люди, совершающие эти жестокости, считают себя правыми. Мужеубийца апокалипсическая блудница захватывает власть — те же ужасы заставляют делаться ее любовниками. Потом безумный Павел, потом отцеубийца Александр и Аракчеевщина, потом убийца брата Палкин, которого я застал вместе с его ужасными делами. И потом Александр II с его виселицами и крепостями и Плевной, и потом теперешние сотни тысяч каторжников и острожников, и голодный народ, и убивание людей тайно в крепостях и явно в одиночных заключениях и острогах, где люди убивали и мучали друг друга.
Формы злодейств изменяются, но сущность, ужасная сущность дела, то, что кроткие христиане русские люди мучают и убивают других и считают себя в этом неповинными, остается то же.
То, что делал один, другой от того не отрекается. Время — т. е. общее сознание людей, идет вперед, и оказывается что то, что делал Петр, не может делать Екатерина, то, что делал Павел, не может делать Александр. То, что делал Александр, не может делать Палкин. То, что делал Палкин, не может делать его сын. Но если он не может делать то же, он может делать другое. И он делает это другое. И они помощники его говорят: «Зачем поминать старое, что прошло, зачем озлоблять народ». И все слушают и говорят: да, зачем вспоминать старое и озлоблять народ. И старое забывается — не только забывается, но стирается из памяти людей — Палкину, Палкиным памятники, — а новое такое же как старое начинает делаться и делается пока возможно в той же форме. Когда становится невозможным переменяет форму, но остается тем же.
Зачем поминать старое? — говорим мы. Но если уж не поминать, то и не поминали бы. Но это говорят только для того, чтобы, не поминая ужасы старого, продолжать ужасы настоящего в других формах. Они говорят не поминать, но не поминают только злодейств, а с тем большим усердием поминают выдуманные ими прелести старого времени и выдуманные доблести тех людей, которые производили эти ужасы только за тем, чтобы, закрасив ужасы прошедшего, закрасить ужасы и настоящего и убедить людей в их необходимости.
И несчастные молодые поколения вырастают под ложным представлением о том, что про все прежние ужасы поминать нечего, что они все выкуплены теми выдуманными благами, которые принесли их совершители, и делают заключение о том, что то же будет и с теперешними злодействами, что все это как то выкупится, как выкупилось прежнее.
Ведь что ужасно подумать? Это то, что уничтожено в людях чувство святыни. Для этих самых людей, которые отдают все на поругание, отдают все, что есть в них святого — Кесарю, в этих самых людях есть чувство святыни — есть то, что они считают святым и не отдадут никому. Но горе в том, что они несчастные, так обмануты, что истинная святыня отнята от них и подменена ложною. Те самые люди, которые, без малейшего колебания и сознания нарушения святыни своей души пойдут в солдаты, на войну, в суд, будут собирать подати, эти люди, не считающие все это нарушением своей святыни, хранят другую ложную святыню, подставленную ими вместо настоящей, и будут блюсти ее под страхом страшных наказаний, страданий, смерти даже, не нарушать эту ложную, выдуманную, внедренную в них искусственную святыню. Всякий простой не думавший и верующий вековым обманам русский человек, пойдет в суд, в солдаты, будет участвовать в сборе податей, не считая в этом убийстве братьев ничего дурного и ни за что под страхом страданий и смерти не выбросит в помойную яму икону, причастия. — Что если бы он понимал, что святыня и что обман? Ведь это ужасно. Опомнитесь люди».
Це було написане про Росію та її правителів у XIX столітті, але чи щось змінилося у XXI-му?
P.S. І на мою суб’єктивну думку, варто було б залишити в Києві площу Льва Толстого. Врешті, не так багато російських графів російських імператриць блядями називали (у тому числі й ту, якій в Одесі досі пам’ятник стоїть).
Джерело:
